Чудеса в решете - Страница 7

— Это еще что за разсчетъ?!

— Разсчеты простые, ваше благородіе: Огрызкинская госпожа теперь купается — дамы замѣчательныя сами извольте взглянуть — рупь, потомъ Дрягина съ дочкой на пятиалтынный разговору, ну и за губернанку Лавровскую дешевле двухъ двугривенныхъ положить никакъ не возможно. Хучь онѣ и губернанки, a благороднымъ ни въ чемъ не уступятъ. Костюмишко такой что, все равно, его бы и не было…

— А ну-ка… ты… тово…

— Вотъ сюда, ваше благородіе, пожалуйте, здѣсь двѣ ступенечки внизъ… Головку тутъ наклоните, чтобъ оттелева не примѣтили. Вотъ-съ такъ. А теперь можете располагаться… Пивка не прикажете ли молодненькаго? Сей минутой бинокль протру, запотѣлъ что-то… Извольте взглянуть.

Смеркалось…

Усталый, проголодавшійся, выползъ Стрекачевъ изъ своего убѣжища и, отыскавъ ружье, спросилъ коряваго мужиченку, сладко дремавшаго на поваленномъ деревѣ:

— Сколько съ меня?

— Шесть рублей двадцать, ваше благородіе, да за пиво полтинничекъ.

— Шесть рублей двадцать?! Это за что же такое столько? Навѣрно, жульничаешь.

— Помилуйте-съ… Огрызкинскую госпожу положимъ рупь, да губернанка въ полтинникѣ у насъ завсегда идетъ, да Дрягины — я ужъ мелюзги и не считаю, — да Синяковы трое съ бабушкой, да…

— Ну, ладно, ладно… Пошелъ высчитывать всякую чепуху!.. Получай!

— Счастливо оставаться! Благодаримъ покорниче!..

И подмигнувъ очень интимно, корявый мужиченка шепнулъ:

— А въ третьемъ и пятомъ номерѣ у меня съ обѣда наши Окромчеловскіе сидятъ. Ужъ и темно совсѣмъ, a ихъ никакъ не выкуришь. Веселые люди, дай имъ Богъ здоровья. Счастливо оставаться!

РѢЗНАЯ РАБОТА

Недавно одинъ петроградскій профессоръ забылъ послѣ операціи въ прямой кишкѣ больного В. трубку (дренажъ) въ полъ-аршина длиной.

Въ операціонной кипитъ работа.

— Зашивайте, — командуетъ профессоръ. — А гдѣ ланцетъ? Только сейчасъ тутъ былъ.

— Не знаю. Нѣтъ ли подъ столомъ?

— Нѣтъ. Послушайте, не остался ли онъ тамъ?..

— Гдѣ?

— Да тамъ же. Гдѣ всегда.

— Ну, гдѣ же?!!

— Да въ полости желудка.

— Здравствуйте! Больного уже зашили, такъ онъ тогда только вспомнилъ. О чемъ вы раньше думали?!

— Придется расшить.

— Только намъ и дѣла, что зашивать да расшивать. Впереди еще шесть операцій. Несите его.

— А ланцетъ-то?

— Богъ съ нимъ, новый купимъ. Онъ недорогой.

— Я не къ тому. Я къ тому, что въ желудкѣ остался.

— Разсосется. Слѣдующаго! Первый разъ оперируетесь, больная?

— Нѣтъ, господинъ профессоръ, я раньше у Дубинина оперировалась.

— Ага!.. Ложитесь. Накладывайте ей маску Считайте! Ну? Держите тутъ, растягивайте. Что за странность! Прощупайте-ка, коллега… Странное затвердѣніе. А ну-ка… Ну, вотъ! Такъ я и думалъ… Пенснэ! Оригиналъ этотъ Дубининъ. Отошлите ему, скажите — нашлось

— А жаль, что не ланцетъ. Мы бы имъ, вмѣсто пропавшаго, воспользовались… Зашивайте!

— А гдѣ марля? Я катушки что-то не вижу. Куда она закатилась?

— Куда, куда! Старая исторія. И что это у васъ за манія — оставлять у больныхъ внутри всякую дрянь.

— Хорошая дрянь! Марля, батенька, денегъ стоитъ.

— Расшивать?

— Ну, изъ-за катушки… стоитъ ли?

— Я къ тому, что марля… въ животѣ…

— Разсосется. Я одинъ разъ губку въ желудокъ зашилъ и то нечего.

— Разсосалась?

— Нѣтъ, но оперированный горчайшимъ пьяницей сдѣлался.

— Да что вы!

— Натурально! Выпивалъ онъ потомъ, представьте, цѣлую бутылку водки — и ничего. Все губка впитывала. Но, какъ только животъ поясомъ потуже стянетъ — такъ сразу, какъ сапожникъ, пьянъ.

— Чудеса!

— Чудеснаго ничего. Научный фактъ. Въ гостяхъ, гдѣ выпивка была безплатная, онъ выпивалъ невѣроятное количество водки и вина и уходилъ домой совершенно трезвый. Потомъ дома уже — потретъ руки, крякнетъ: "Ну-ка, рюмочку выпить, что ли! И даванетъ себя кулакомъ въ животъ. Рюмку изъ губки выдавитъ, закуситъ огурцомъ, походить — опять: "Ну-ка, говорить, давнемъ еще рюмочку!.. Черезъ часъ — лыка не вяжетъ. Такъ пилъ по мѣрѣ надобности… Совсѣмъ какъ верблюдъ въ пустынѣ.

— Любопытная исто… Что вы дѣлаете? Что вы только дѣлаете, поглядите!!!.. Вѣдь ему гланды нужно вырѣзать, a вы животъ разрѣзали!!!

— Гм… да… Заговорился. Ну, все равно разъ разрѣзалъ — поглядимъ: нѣтъ ли тамъ чего?..

— Нѣтъ?

— Ничего нѣтъ. Странно.

— Разсосалось.

— Зашивайте. Ффу! Усталъ. Закурить, что ли… Гдѣ мой портсигаръ?

— Да тутъ онъ былъ; недавно только держали. Куда онъ закатился?

— Неужто, портсигаръ зашили?

— Оказія. Что же теперь дѣлать?

— Что, что! Курить — смерть какъ хочется. И потомъ вещь серебряная. Расшивайте скорѣй, пока не разсосался!

— Есть?

— Нѣтъ. Пусто, какъ въ карманѣ банкрота.

— Значить, у кого нибудь другого зашили. Всѣ оперированные здѣсь?

— Неужели, всѣхъ a распарывать?

— Много ли ихъ тамъ, — шесть человѣкъ! Порите.

— Всѣхъ перепороли?

— Всѣхъ.

— Странно. А вотъ тотъ молодой человѣкъ, что въ двери выглядываетъ. Этого, кажется, пропустили. Эй, вы — какъ васъ? — ложитесь!

— Да я…

— Нечего тамъ, — не "да я"… Ложитесь. Маску ему. Считайте.

— Да я…

— Нажимайте маску крѣпче. Такъ. Гдѣ ножъ? Спасибо.

— Ну? Есть?

— Нѣтъ. Ума не приложу, куда портсигаръ закатился. Ну, очнулись, молодой человѣкъ?

— Да я…

— Что «вы», что "вы"?! Говорите скорѣе, некогда…

— Да я не за операціей пришелъ, a отъ вашей супруги… Со счетомъ изъ башмачнаго магазина.